Мальчик, которого растили как собаку - Страница 55

За несколько лет до рождения сына Джейн и ее муж, Марк (имя изменено), переехали из Нью-Джерси в Нью-Мехико, чтобы основать новый бизнес, который стал весьма процветающим. Теперь, когда они достигли финансового благополучия, супруги решили завести ребенка, и вскоре Джейн была беременна. Она была обеспечена превосходной медицинской помощью до родов, роды прошли нормально, и ребенок родился крепким и здоровым. Но их семейный бизнес требовал так много забот, что Джейн вернулась на работу всего через несколько недель после родов. Джейн слышала ужасные истории о дневных группах для детей, так что она и ее муж решили нанять няню. По совпадению, двоюродная сестра Джейн недавно переехала в их город и искала работу, так что взять ее в качестве няни казалось идеальным решением сразу двух проблем.

К несчастью, тайно от Джейн и Марка, эта двоюродная сестра нашла еще одну работу сразу же после того, как согласилась работать у них. Желая заработать дополнительные деньги, они не сказала Джейн или Марку, что оставляет ребенка одного, когда уходит на другую работу. Она кормила малыша и меняла ему пеленки утром, уходила на работу, кормила и меняла пеленки в обед, и затем возвращалась как раз перед тем, как его родители приходили домой с работы. Она беспокоилась о том, чтобы у ребенка не было раздражении от мокрых подгузников, о возможном пожаре или другой опасности, которая могла угрожать ребенку, пока он оставался один, но не о том, насколько ее действия могли повредить малышу. Эта девушка была еще более невежественной в отношении развития детей, чем сама Джейн: она не понимала, что младенцы нуждаются в любви и внимании в той же мере, в какой им нужны пища, вода, сухая одежда и кров.

Джейн сказала мне, что чувствовала вину за то, что вернулась на работу так быстро. Она описала, как в первые две недели после возвращения на работу, плач Коннора, когда она уходила, ужасно ее расстраивал. Но после он перестал плакать, и поэтому Джейн пришла к выводу, что теперь все отлично. «Мой малыш был всем доволен», — говорила мне Джейн, описывая, как однажды, когда она случайно уколола его булавкой, он даже не всхлипнул. «Он никогда не плакал», — говорила она с нажимом, не зная, что если младенец никогда не плачет, это не менее тревожный признак, чем если он плачет слишком много. Опять же, она была загнана в тупик отсутствием основных знаний в области развития детей. Как и Мария, она думала, что тихий ребенок — счастливый ребенок.

Однако через нескольких месяцев Джейн начала подозревать, что что-то идет не так. Коннор, казалось, не развивался так же быстро, как дети ее подруг. Он не садился, не переворачивался и не ползал к тому возрасту, когда другие уже овладели этими навыками. Беспокоясь о задержке в его развитии, она показала его семейному педиатру, но та, хотя превосходно диагностировала и лечила физические заболевания, не имела достаточных знаний о том, как распознавать психические и эмоциональные проблемы. У нее не было своих детей, так что она не имела возможности на личном опыте проследить за психическим развитием ребенка, и, подобно большинству врачей, не имела достаточного образования в этой области. Она хорошо знала родителей малыша, так что у нее не было причин подозревать, что с ребенком плохо обращаются или пренебрегают его потребностями. Поэтому она не спросила, к примеру, плачет ли Коннор, или о том, как он реагирует на других людей. Она просто сказала Джейн, что дети развиваются по-разному, и постаралась заверить ее, что он вскоре нагонит своих сверстников.

Но однажды, когда Коннору было восемнадцать месяцев, Джейн приболела и вернулась с работы пораньше. В доме было темно, поэтому она предположила, что няня забрала ребенка гулять. Из комнаты Коннора шел ужасный запах. Дверь была наполовину открыта, так что она заглянула внутрь. Она увидела, что ее сын сидит в темноте, один, без игрушек, в тишине, без няни, в грязных пеленках. Джейн была в ужасе. Когда она приступила с расспросами к своей двоюродной сестре, та призналась, что оставляла Коннора одного и уходила на другую работу. Джейн уволила сестру и ушла с работы, чтобы сидеть дома с ребенком. Она думала, что ей удалось избежать худшего: раз ее ребенок не был похищен, не пострадал от огня или не заболел физически, то все, что он перенес, не будет иметь долговременных последствий. Она не связывала его все более странное поведение в течение следующего года с почти ежедневным опытом заброшенности, который он пережил ранее.

Коннор все больше сторонился людей и начал демонстрировать необычное повторяющееся поведение, но никто в системе службы психического здоровья, ни в школе, никто из коррекционных педагогов или медико-социальных работников или консультантов, к которым его направляли, не обнаружил что Коннор пережил заброшенность в раннем возрасте. Сотни тысяч долларов и тысячи часов были бесплодно потрачены в попытках лечить различные «расстройства» ребенка. Результатом этой работы стал четырнадцатилетний мальчик, раскачивающийся и бубнящий себе под нос, без друзей, отчаянно одинокий и подавленный; мальчик, который не смотрит в глаза людям, который все еще кричит в приступах ярости, свойственных трех-или четырехлетним детям; мальчик, отчаянно нуждающийся в опыте, который его мозг пропустил в течении первых месяцев жизни.

Когда Мама П. убаюкивала и носила на руках психологически травмированных и заброшенных детей, о которых она заботилась, она интуитивно открыла то, что стало основанием нашего нейропоследовательного подхода: такие дети нуждаются в повторяющемся получении опыта, соответствующего потребностям того возраста, в котором они пропустили важные для развития стимулы или были травмированы, вне зависимости от своего календарного возраста. Когда она сидела в кресле-качалке, обнимая семилетнего ребенка, она давала ему прикосновения и ритмичность, которые он не получил в младенчестве — опыт, необходимый для правильного развития мозга. Основополагающий принцип развития мозга состоит в том, что функции нервной системы формируются последовательным образом. Более того, формирование тех отделов, которые развиваются позднее (высшие функции), отчасти зависит от входящих сигналов из низших, раньше развивающихся отделов. Если одна система не получает того, что ей нужно, тогда позднее те структуры, которые от нее зависят, могут также развиваться неправильно, даже если специфические для них внешние стимулы обеспечиваются должным образом. Ключом к здоровому развитию является получение правильного опыта в правильном количестве в нужное время.