Мальчик, которого растили как собаку - Страница 71

Теперь признаки страха были налицо, проявляясь по типу диссоциативной реакции — в том, как она физически пыталась избежать вопросов, отходя как можно дальше, и в частоте ее пульса. Она позже вернулась к своему стулу и сказала: «Я ненавижу имя Уорд Вернон». Она с нажимом начала штриховать карандашом, которым рисовала ранее, как если бы хотела зачеркнуть его имя навсегда. Девочка реагировала сходным образом на обсуждение ее мачехи, но утверждала, что ее настоящая мать никогда не причиняла ей вреда.

Когда я поговорил с одной из ее старших сестер, Линдой, та сказала мне, что изначально идея о связи насилия над детьми с сатанизмом «была озвучена Барбарой».

— Она говорила: «Хорошо, ты в подземелье с Хелен, верно?», и она давила на тебя до тех пор, пока не появлялись слезы, пока ты не скажешь «да». Она просто вкладывала слова тебе в рот.

Линда также описывала сексуальное насилие со стороны своего отца и мачехи, уточняя, что и ее бабушка и дедушка часто принимали в этом участие.

— Они делали это почти каждый день, — сказала она.

А когда я задал вопрос, помнит ли она это сама или ей сказали так говорить, она стала серьезной и ответила: «Вы бы тоже помнили, если бы это случилось с вами, когда вам было семь лет». Ее физиологические реакции говорили о том, что она подвергалась сексуальному насилию со стороны членов семьи, но не о том, что она принимала участие в сатанинских ритуалах и убийстве. Никто из детей Вернонов не вернулся к своим биологическим родителям, потому что было очевидно, что в этой семье они подвергались огромному риску дальнейшего насилия.

Одним из наиболее тревожных аспектов данного дела — и его важно иметь в виду родителям, когда они сталкиваются с эмоционально заряженными ситуациями — было то, что страх, рожденный этим жалким расследованием, получил широкое распространение и заставил рациональных во всем остальном людей действовать весьма причудливым образом. Как только обвинения в ритуальном насилии стали известны публике, они начали жить своей собственной жизнью. Даже профессионалы высокого уровня в области психического здоровья и в силовых структурах, даже некоторые мои сотрудники, оказались подвержены этим слухам.

Как только детей забрали из семей и всплыли обвинения в ритуальном насилии, почти все, принимавшие участие в решении судьбы этих детей, стали считать, что сатанисты собираются похитить детей и убить тех, кто пытается им помочь. Несмотря на то, что «лидеры секты» и почти все, кого считали причастными к насилию над детьми и убийству, уже были арестованы, специалисты по «ритуальным преступлениями», сотрудники «Службы защиты детей» и приемные родители были уверены, что существует еще более масштабный заговор и что все они в большой опасности. Они начали действовать совершенно параноидальным образом, даже переехали с детьми в западный Техас (где Бобби Вернон был забит до состояния комы) — только для того, чтобы избежать контактов с членами, как они верили, все еще процветающей секты. Самоубийство Лаппе рассматривалось как доказательство того, что секта каким-то образом «добралась до них». Как только вера в мощь секты и ее злостную деятельность распространилась, людям стало почти невозможно признать доказательства противоположного.

Объяснение самоубийства Лаппе большинству людей показалось бы простым: супруги только что настолько сильно избили ребенка, о котором они, вероятно, заботились, что размозжили ему череп, оставив его навсегда в вегетативном состоянии. Вина, стыд, печаль — любой из этих мотивов мог иметь место, не обязательно сатанинская секта. Но вместо того чтобы перепроверить свои первоначальные предположения, люди, вовлеченные в расследование, все больше отрывались от реальности.

Сам город Гилмер разделился. Некоторые верили, что здесь действует сатанинская секта, которая убивает людей и сеет хаос, в то время как другие считали, что невиновные люди лишились своих детей и были обвинены в неимоверных и откровенно невозможных преступлениях. Родители Келли Уилсон служили примером такого разделения. Мать Келли думала, что сержант Браун является членом сатанинской секты, что он похитил и убил ее дочь, в то время как отец Келли так же энергично утверждал, что Браун и другие были брошены в тюрьму без справедливого разбирательства, а настоящий убийца его дочери не был найден.

Судья, председательствующий на слушаниях по опеке над детьми, был убежден, что сатанинские ритуалы имели место. Присяжные, которые вынесли обвинение Брауну, отказались отменить свое решение, когда генеральная прокуратура Техаса попыталась объяснить им, почему доказательства, предъявленные им ранее, не являлись достоверными. В конце концов другой судья снял обвинения, но многие в Гилмере остались при убеждении, что рядом с ними собираются поклонники Сатаны, которые мучают и убивают детей. За то время, пока я работал над этим случаем, меня обвиняли в участии в секте, мои сотрудники сообщали о разных событиях, вроде мертвых кошек на дороге, в качестве доказательства того, что в Гилмере «нечисто», и в городе преобладала общая атмосфера страха. В отсутствие каких-либо доказательств, помимо полученных под давлением признаний шестнадцати детей, взрослые люди в двадцатом веке были готовы посадить в тюрьму дюжину человек, включая полицейского, случайным образом назначенного расследовать это преступление, и человека, предъявившего достоверные доказательства того, что он в день убийства был в другой части страны.

Люди — общественные животные, сильно подверженные эмоциональному заражению. Знания, логика и интеллект часто не могут конкурировать с силой группового мышления. На ранних стадиях развития человечества те, кто не мог быстро улавливать эмоциональные сигналы других людей и следовать за ними, не имели шанса выжить. Умение улавливать такие сигналы — это ключ к социальному успеху, а неспособность воспринимать их — серьезный изъян, как мы видели в случае Коннора. Но «побочным эффектом» этого наследства может стать «охота на ведьм», как это случилось в Гилмере, штат Техас.