Мальчик, которого растили как собаку - Страница 87

Для общения у них не было никого, кроме таких же как они малышей, поэтому дети протягивали ручки через решетку кроватки, брались за руки, лепетали и играли в ладушки друг с другом. В отсутствие взрослых они становились родителями друг для друга. Это взаимодействие, хоть и крайне неполноценное, возможно, частично смягчило урон, который мог быть причинен такой тяжелой депривацией.

Когда приемные родители впервые привезли Питера домой, они увидели, что он пытается разговаривать с ними. Обрадованные, они нашли переводчика с русского, но переводчик сказал, что ребенок говорит не на русском — возможно, сотрудники детдома были выходцами из стран Восточной Европы и научили ребенка говорить на своем родном языке? Но человек, владеющий чешским, сказал, что это не чешский, и вскоре Эми и Джейсон узнали, что это также не венгерский и не польский.

К своему удивлению, они обнаружили, что слова, произносимые Питером, не принадлежали ни к одному известному языку. По-видимому, дети-сироты создали свой рудиментарный язык, как язык близнецов или импровизированное пение глухих детей, выросших вместе. Подобно древнеегипетскому фараону Псамметиху, который, как писал Геродот, держал двух детей в изоляции, чтобы посмотреть, на каком «естественном» языке они будут говорить, если будут лишены возможности учиться у людей вокруг них, администрация детдома случайно провела жестокий лингвистический эксперимент. Дети создали и согласованно использовали несколько десятков слов. Одно слово, переведенное переводчиками, было «мама» и означало «взрослый или нянечка»; сходные звуки означают «мама» практически во всех известных языках, так как звук «м» — первый звук, которым овладевает ребенок, когда сосет грудь.

Во время визита Питера в нашу клинику мы с коллегами изучили всю доступную информацию о ранних годах жизни ребенка, включая недостаток общения со взрослыми и «лингвистическую депривацию». Мы также обсудили его приемных родителей. Мои сотрудники подтвердили мои первые впечатления от Эми и Джейсона — все согласились с тем, что родители замечательные. Еще до усыновления они читали книги о воспитании детей, смотрели тематические видеоматериалы и подробно обсудили с педиатром, чего следует ожидать при усыновлении такого ребенка, как Питер. Когда Питер оказался дома, они работали с логопедами, специалистами по детской реабилитации, по лечебной физкультуре и психиатрами, чтобы помочь Питеру догнать сверстников.

Они тщательно выполняли рекомендации, вкладывали деньги, время и силы, стараясь дать все, что нужно Питеру, чтобы он вырос здоровым, счастливым, активным и отзывчивым. Но, несмотря на их усилия, а также усилия десятков специалистов, Питер не мог преодолеть свои трудности. Во многих отношениях он продемонстрировал кардинальные улучшения, но его прогресс оставался фрагментарным, медленным и неустойчивым.

Для освоения нового навыка ему требовалось несколько сотен повторов, а не несколько десятков, как другим детям. Он выучил английский, но сохранил необычную дикцию и коверкал грамматику. Его движения были нескоординированы, он раскачивался, даже когда старался сидеть неподвижно. Он редко устанавливал (и сохранял) необходимый зрительный контакт. В семь лет он сохранил несколько примитивных приемов, как успокоить самого себя — главным образом раскачивание и сосание большого пальца. Он тщательно обнюхивал пищу, прежде чем положить ее себе в рот и явно старался понюхать людей при встрече. Он легко отвлекался, часто смеялся и улыбался самому себе, создавая впечатление, что находится «в своем маленьком мирке». В последний год он, казалось, остановился в своем развитии и даже немного регрессировал.

Прежде всего, мы обсудили сильные стороны Питера, начиная с его крайне доброжелательной манеры поведения. В некоторых языковых аспектах его успехи были выше среднего, и, казалось, он имел способности к математике. Он был крайне заботлив, но выражал это очень незрелым образом, реагируя на сверстников и взрослых так, как мог бы реагировать ребенок первых лет жизни.

В ходе работы выяснилось, что когнитивное развитие Питера в некоторых сферах было на уровне семилетнего ребенка, но в других — на гораздо более низком уровне. Подтверждая наши выводы о том, что развитие мозга зависит от степени его использования, Питер демонстрировал более высокий уровень в тех сферах, которые контролировались зонами мозга, получившими достаточную стимуляцию, и отставание в сферах, контролируемых зонами мозга, наиболее пострадавшими или еще не получившими стимуляции, которая позволила бы нивелировать последствия прошлого. Сканирование мозга подтвердило наши предположения о фрагментированном развитии центральной нервной системы: у него была атрофия коры головного мозга, крупные желудочки (то есть спинномозговая жидкость занимала пространство, которое в обычных условиях должно быть занято мозговой тканью), и структуры в нижних отделах мозга были слишком маленькими для его возраста и, вероятно, недоразвитыми.

Такое неоднородное развитие часто наблюдается у детей, выросших в неупорядоченной среде или без должного ухода. Оно является причиной серьезного непонимания среди родителей, учителей и сверстников. Со стороны Питер выглядел как семилетний мальчик, но в каких-то вещах он был на уровне трехлетнего. В отношении других навыков и умений его возраст составлял восемнадцать месяцев, а в отношении еще каких-то аспектов ему можно было дать восемь или девять лет.

Такая неоднородность стала главным источником проблем в семье. Родители взаимодействовали с Питером очень по-разному. Когда он был дома вдвоем с Эми, она была полностью настроена на его потребности. Если он вел себя как грудной ребенок, она обращалась с ним как с грудным, если он вел себя как ребенок более старшего возраста, она меняла свое поведение соответственно. Я думаю, что ее интуитивная способность подстраиваться под эти потребности мальчика — главное, что помогло Питеру добиться прогресса.